Земля погружена в тяжёлый сон,

Тревожна ночь и непроглядна темень.

И снова тесный храм заполнен теми,

Кто верует, что свет – не побеждён.

 

Взор устремив, кто долу, кто горе,

Застыли все в недвижном ожиданьи;

Весь мир притих и затаил дыханье,

Лишь теплится молитва в алтаре.

 

Но вот – как бы незримая черта,

Что отделяет ночь от воскресенья,

Разрушится в единое мгновенье,

И – растворятся царские врата,

 

Как будто бы невидимо простёр

Господь с престола руку нам навстречу.

И возгорятся восковые свечи,

И грянет тысячеголосый хор;

 

И хлынет необъятный свет с небес,

И разом вся вселенная проснётся,

Когда под купол трижды вознесётся:

«Христос воскрес! Воистину воскрес!»

Я проиграл. Но я ещё живой

Я проиграл. Но я ещё живой.

А коли так, я всё-таки уверен,

Последний бой – останется за мной.

И значит – я сдаваться не намерен.

 

Проходит всё, сказал Экклезиаст.

Но я себе позволю усомниться,

Ведь я борюсь не за себя – за нас,

И мне простится лёгкая ехидца.

 

Я преклоню колени в честь твою

В преддверье неизбежного сраженья,

Ведь лучше быть поверженным в бою,

Чем выжить, испугавшись пораженья.

 

Смысл – не в победе. Но и не в судьбе,

Не в том, что кажется неотвратимым;

И не во мне, и даже не в тебе,

А в том, чтобы любить – и быть любимым.

 

И пусть я буду обречён, и пусть

Умру заложником чужих решений,

Но я твержу упрямо наизусть:

Боящийся – в любви несовершенен.

 

Пусть все, кого любил и с кем дружил,

Советуют – смирись, остынь, расстанься.

Я проиграл. Но я покуда жив.

И значит – до последнего не сдамся.