Когда зима поднимет ворот,

Из индевеющих вершин

Встает с утра запретный город,

Являясь множеством личин.

В бетонных трубах предо мною,

Где зарево стоит в дымах,

Не за китайскою стеною,

А по соседству и впотьмах.

Его я плохо понимаю,

Но будет так, на все века -

Река во льду глухонемая,

С фигуркой дальней рыбака.

Так почему, чредой полосной,

Цехов искристые венцы,

Похожи в смыслах переносных,

На поднебесные дворцы?

…Рабочий день толпу не нежит,

Трамвай устало дребезжит,

И наледь, как лиловый стержень,

Узорно стекла освежит.